ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Олег Руммо: «Был отличником, но не паинькой»

В проекте агентства «Минск-Новости» — руководители медицинских учреждений. У каждого из них — свой взгляд на окружающий мир и современную медицину.

Руководитель РНПЦ трансплантации органов и тканей — о доверии, коллективе и экспорте медицинских услуг.

Родители мне полностью доверяли

— Олег Олегович, сейчас вы доктор медицинских наук, профессор и широко известная личность не только в медицинских кругах. А в школе как учились?

— На отлично, но не отличался примерным поведением. Вырос в обычном слуцком дворе со своими порядками и уставом — всем, что характерно для 1970-х годов.

Физически был развит, мог постоять за себя. В отношении учебы жесткого контроля со стороны родителей не было. Они врачи, много работали. Мама Валентина Михайловна никогда не делала со мной уроки. И никогда не знала, что в школе задавали. И я, и старшая сестра Алла учились сами. Весь конт­роль над нами состоял в том, что ­отец Олег Васильевич периодически проверял дневники и, естественно, проводил с нами воспитательную работу. Когда папа в своих воспитательных мерах заходил слишком далеко, мама вставала на защиту.

Мы с сестрой, несмотря на то что не были паиньками и ботаниками, росли детьми, которые не создавали много проблем родителям. Не переступали грань, когда детские шалости переходили в откровенное хулиганство либо криминал. На учете в детской комнате милиции не состояли.

— С одноклассниками общаетесь?

— Поддерживаю связь. В основном они обращаются, когда нужна помощь — либо им, либо родственникам. Чаще всего это связано с моей профессиональной деятельностью. По мере сил и возможностей стараюсь не отказывать. Среди одноклассников есть и друзья. Когда приезжаю к родителям в Слуцк, встречаюсь с ними. На озеро можем съездить.

Хватает времени на все

— В одном лице — оперирующий руководитель центра, заместитель главного врача по хирургии 9-й клинической больницы, преподаватель Белорусской медицинской академии последипломного образования. У столь занятого человека остается время на школьных друзей?

— И не только. Многие говорят: «Так заняты, что и дыхнуть некогда». Я не чувствую, что так занят. На протяжении последних десяти лет у меня выработался определенный режим. Комфортный для меня. Вот когда выхожу из этого режима, действительно страдаю. Поехал в отпуск, расслабился, но через неделю понимаю: достаточно.

Мне хватает времени на работу, общественную деятельность, семью, друзей, занятия спортом. Есть минутка посмотреть телевизор, почитать литературу, сходить на интересный фильм. У всех нас при большом желании найдется время на общение. Только не говорите мне: «Врачи — люди в футляре, зацикленные на медицине, оторванные от мира». Коллега, известный кардиохирург Юрий Островский, увлекается рыбалкой и охотой. И всегда выкраивает на это время. А у него почти каждый день операции. Он находит время съездить на конгресс, позаниматься с внуками…

В течение недели у меня более-менее спокойный день — пятница, на которую стараюсь не назначать плановые операции. Привожу в порядок накопившиеся дела.

— По выходным работаете?

— По субботам. Чем сидеть дома и терзать себя: как там прооперированные пациенты, проще сесть в машину, проехать 15–20 минут до центра. За час разобраться — посмотреть больных, дать распоряжения. И вернуться домой.

— И как вы, человек не армейский по сути, сумели себя организовать?

— В свое время коллега, доктор с 40-летним стажем, помог. Помню, только устроился хирургом в больницу. Пациентов много, голова кругом… Он мне и говорит: «Олег, если не сможешь сделать работу, которая на тебя возложена как на врача, ведущего 20 пациентов (заполнение медицинской документации, осмотры, назначения) до 12:00, тебе нечего делать в этой специальности. Потому что потом надо идти в операционную. Ты должен планировать свой день, чтобы времени хватило на все. Если не получается так жить, придется искать другую профессию. Иначе будешь в постоянном цейтноте. Постоянно взмылен. Постоянно куда-то бежать и торопиться, нервничать. В итоге не станешь хорошим востребованным специалистом. Будешь недоволен свой жизнью, потому что рано или поздно тебе все опостылит. От этого станешь страдать, эмоционально выгорать и болеть.

В душу не заглянешь

— Все сложилось с точностью до наоборот: сумели не только себя построить, но и сформировать коллектив…

— И для меня важно, чтобы со мной считались не потому, что я начальник. Не хотел бы стать в определенный момент для коллектива обузой — когда боятся, но не уважают.

Самая большая беда для человека и руководителя (правда, он не всегда это осознает) — находиться не на своем месте. Худшей кары для него и придумать-то нельзя. Компенсировать свою некомпетентность и несостоятельность имеющимся административным ресурсом — недолговечно, это характеризует человека не с лучшей стороны.

Коллектив никоим образом не может состоять из одних звезд, как и любая спортивная команда. Но очевидно, что коллектив, нацеленный на самые высокие задачи и достигающий их, априори состоит из большего количества креативных, интеллектуальных, одаренных людей, чем какой-то другой.

— Вы сейчас про свою команду говорите?

— Про нее. Из пришедших в первой когорте и выполнивших вмес­те со мной первые в стране операции по трансплантации печени остался костяк: Алексей Щерба, Александр Дзядзько, Сергей Коротков, Елена Авдей, Андрей Минов, Леонид Кирковский. Был еще Женя Сантоцкий, трагически погибший в июне 2016-го. Всех их ценю и очень уважаю.

— А к новым сотрудникам как относитесь?

— В отношении новичков выработал для себя парадигму — изначально воспринимать сотрудника как человека с большим потенциалом и большими амбициями. Потом, выстраивая с ним отношения, формирую более объективное мнение.

Чтобы влиться в коллектив, надо разделять его ценности. Некоторые приспосабливаются месяц, два, три, год. Не получается. Ощущают себя инородным телом. Потихонечку уходят.

Предугадать, что новые сотрудники не смогут работать в команде, невозможно: в душу не заглянешь. Есть позитивные люди, которые не умеют и не хотят лицемерить, любят свою работу. Пытаются честным путем и трудом чего-то добиться и честно конкурировать. Но есть те, кто стремится выделиться любыми способами: попробовать угодить, поинтриговать. Это жизнь. Не всегда удается всех распознать и поставить барьер.

У каждого из нас были разочарования, связанные с тем или иным человеком. Простой способ избежать этого — не очаровываться, чтобы потом не разочаровываться. Быть на расстоянии. Но у меня так не получается: если доверяю человеку, хорошо к нему отношусь, это искренне. И видно по моему отношению.

Пациенты поедутна врача

— В привлечении иностранных пациентов нашим клиникам все время что-то мешает: то они на ремонте, то аппаратуры не хватает…

— Говоря о серьезном экспорте медицинских услуг в Минске, мы должны четко понимать: палаты, стены — абсолютно второстепенны. Этим надо заниматься, но это не главное. В мире огромное количество клиник, которые выглядят, как дворцы. Мы никогда не построим такие больницы.

Маркетингом нужно заниматься — но и это не главное. В мире огромное количество маркетинговых команд, рекламирующих медицинские услуги. В лучшем случае сможем только конкурировать с ними. И больше никак.

По ценам мы не станем самыми доступными в мире, потому что Беларусь — не самая дешевая страна. И уровень жизни у нас, слава богу, не самый низкий.

Чем можем взять? Профессиональными командами. Они не берутся из ниоткуда. Не определяются табличками на двери:академик, профессор, док­тор медицинских наук. Все это просто дополнение к профессиональной состоятельности. И если в том или ином направлении медицины у нас нет таких команд, есть два выхода.

Первый — с нуля растить эту команду. Но на это уйдет много времени. К тому же очень непросто будет преодолеть сопротивление старой профессиональной среды, которая всячески станет препятствовать. Второй путь — пригласить топ-специалиста и вокруг него формировать команду молодежи.

Мы же не стесняемся того, что в минском «Динамо» играют 5–6 легионеров, которые формируют остов и становятся наставниками для молодых хоккеистов. Почему мы не можем сделать это в медицине? По такому пути развивается современный мир. А печатая буклеты и на каждом углу оставляя телефоны нашим больным, ничего не добьемся.

— Но и на устаревшем оборудовании далеко не уедешь…

— Само оборудование ничего не делает. Оно не играет никакой глобальной роли. Технику всегда можно купить. И она в нашем центре ничем не лучше, чем в любой городской или областной больнице нашей страны.

Первые пересадки печени, поджелудочной железы в РНПЦ трансплантации органов и тканей сделаны… в коридоре. В приспособленных под операционную помещениях. В условиях ремонта.

С советских времен считалось: наши врачи самые лучшие на свете, но у них нет классного оборудования. А потом в Беларуси изыскали возможность оснастить многие лечебные учреждения самой современной аппаратурой. Откровенно говоря, слабые медицинские направления как были, так и остались. В чем дело? Либо кадры слабые, либо в клиниках не дают возможность перспективным сотрудникам расти и выйти на высокий уровень.

Врач может сколько угодно говорить, что он первый в своем деле, но все очень просто сканируется. Как в шоу-бизнесе. Ты можешь называть себя суперзвездой, но если на твой концерт никто не ходит, то…

Так и пациенты. Они приезжают к доктору, который делает то, чего не могут другие. Никогда они не поедут лечиться в клинику или в страну только потому, что дешевле. Поедут на врача, на команду.

 

Автор: