Что удерживает в Беларуси молодого талантливого врача?
Он пришел в медицину, чтобы по-детски наивно "исправить несправедливость": папа Андрея умер от опухоли головного мозга, когда мальчику было 5 лет. В 26 лет молодой врач принял участие в первой в Беларуси пересадке печени. В 28 - возглавил отделение анестезиологии 9-й ГКБ. В 30 - получил в Сан-Франциско премию международного общества трансплантологов печени как лучший молодой ученый. При этом рано поседевший доктор уверен: завидовать ему не стоит. О том, что держит перспективного талантливого бюджетника в нашей стране и адекватны ли трудозатратам зарплаты белорусских врачей, TUT.BY спросил самого молодого члена команды белорусских трансплантологов.
О белорусской медицине и отношении к ней: Обидно, когда человек знает, как зовут "личного" автомеханика, а лечащий врач для него - не более чем "тот худой высокий парень" Андрей Минов, 31 год.
Заведующий отделением анестезиологии Республиканского научно-практического центра трансплантации органов и тканей.
- Институт я закончил врачом общей практики. Как все мальчишки, хотел быть хирургом. Но на распределении решили иначе: если хочешь остаться в Минске - то анестезиологом в 9-й ГКБ, если хочешь быть хирургом - езжай в район. Министр здравоохранения Людмила Постоялко, участвовавшая в распределении, настояла: работай в 9-й больнице. Стажировка и отработка - на три года я оказался "привязан" к этой клинике. Об анестезиологии тогда имел смутное представление: всегда бредил нейрохирургией. Мой отец умер от опухоли головного мозга - была обида, детское желание разобраться, исправить несправедливость хотя бы для других.
Но и отказываться от работы, о которой ты мало знаешь, было глупо: нужно ведь попробовать. И по итогу все сложилось - тем самым "моим" оказалась именно анестезиология, не хирургия.
Андрей может долго рассказывать о своей специальности: "защите" и сне, роли анестезиолога в лечении хирургических больных. Для простоты восприятия и наглядности - с помощью всем понятной футбольной терминологии. Ему обидно, что "пациенты знают, как зовут их "личного" автомеханика, а лечащий врач - не более чем "тот худой высокий парень" и совершенно не вникают в работу, от которой зависят их жизни - "в ремонте машин понимают больше, чем в лечении".
- Наркоз или собственно выключение сознания - это лишь малая часть мероприятий, проводимых анестезиологами. Анестезия - это защита всего организма во время хирургического вмешательства. Любая операция - это агрессия, стресс для организма. Чем более травматичное вмешательство - тем грамотнее, тем ювелирнее должна быть выстроена защита. Если объяснить понятным для футбольных болельщиков языком: хирурги - это нападающие, анестезиологи - это защитники. Вместе они - команда.
Но человек, работающий в команде трансплантологов, по его словам, не только хирург или анестезиолог: "Трансплантология - наука на стыке многих специальностей: анестезиологии, хирургии, эндоскопии, лабораторной диагностики, иммунологии и др. Ты должен иметь как минимум базовые знания в этих и многих других сферах".
- Хирурги могут выполнить любые операции, которые им позволяет степень развития анестезиологии. Сложность операции определяется не ее длительностью - степенью вмешательства в организм. Замена органа — это невероятно серьезное вмешательство. Например, микрососудистые хирурги могут очень долго сшивать поврежденные сосуды пальца - но разница-то в степени стресса для организма огромная!
О профессиональном развитии, английском языке и отношении к нашим за рубежом
На стене кабинета - награда международного конгресса общества трансплантологов печени "Young Investigator Award" как лучшему молодому ученому.
Хотя на науку как таковую, по его признанию, у молодого врача "из-за ежедневных проблем и напряженного графика" практически не остается времени.
- Мы отправили на Международный конгресс общества трансплантологов печени в Сан-Франциско тезисы доклада, посвященного нашей работе по улучшению качества донорской печени. Организаторы пригласили выступить на конгрессе, потом появилась публикация в международном медицинском журнале. Белорусских трансплантологов очень уважают в международном профессиональном сообществе - это важно для белорусской медицины в частности и страны в целом.
Английский до уровня, который бы позволял на равных общаться на профессиональные темы с носителями языка, Андрей "подтягивал" самостоятельно - "не столько для выступлений, сколько чтобы иметь возможность читать специальную литературу". Молодой врач состоит в международном научном сообществе, членство в котором, кстати, оплачивает сам - "не нужно ждать, что тебе все принесут и подарят, нужно вкладывать в себя и свое развитие".
- Все журналы об анестезиологии - англоязычные. Разрыв между развитием клинической анестезиологии в США, странах Западной Европы и у нас - значительный. Нельзя оставаться на месте.
О Скорине, патриотизме и яхтах
Для Андрея деньги - "не все". Он уверен, что "человеческие потребности зарплата врача-бюджетника удовлетворить может, капризы же - вряд ли", признается, что "наверное, хочет яхту, точно никогда не сможет ее купить, и главное - совершенно от этого не страдает".
- Когда мы поступали в вуз, нам говорили: "Дети, зачем вам это надо? Тяжелая работа, невысокая зарплата, белые халаты носить уже непрестижно..." Но я не знаю ни одного врача, который умер бы от голода. И да, за деньгами в медицину или образование идти, наверное, не стоит - эта работа оценивается по-другому.
Нужно радоваться тому, что у тебя есть. Как говорил Скорина, "людзi, дзе нарадзiлiся i ускормлены, да таго месца вялiкую ласку маюць". Начинать любить страну и работать для белорусов нужно с себя. Как можно говорить о том, что "там" лучше-перспективнее-денежнее, если ты "здесь" еще ничего не сделал? Сказать: "Я не хочу здесь корячиться за эту зарплату, я не хочу ничего менять, я поеду на все готовое" - неправильно, непатриотично в конце концов.
Здесь у меня вполне комфортные для работы условия, за границей мне не предложат лучшие — возможно, сопоставимые. Нет, не финансовые: мы говорим об уровне оборудования, квалификации врачей в твоей команде, перспективах профессионального роста. Я точно знаю, что тем условиям, которые сегодня есть у нас, позавидуют врачи многих европейских клиник. Трансплантологам иногда завидуют и белорусские коллеги: и оборудование у них есть, и зарплаты у них "не такие, как все". А стоит ли завидовать тому, что мы работаем 280 часов в месяц? Не спим ночами и по 10-12 часов стоим у операционного стола? Не знаем, что такое нормальные выходные и распланированная жизнь? Есть донор - приехали, собрались, работаем.
37-летняя женщина, которой в присутствии журналистов TUT.BY проводили пересадку поджелудочной железы и почки, 24 года страдала от тяжелого инсулинозависимого сахарного диабета. Теперь у нее появился шанс жить полноценной жизнью.
Внутригоспитальная летальность от операций, связанных с трансплантацией печени, в нашей стране не выше, чем в Европе. Несмотря на то, что к нам попадают люди, изначально обреченные на скорую смерть, очень тяжело, если они умирают после операции. Теоретически можно успокоить себя - "ничего, мол, страшного, он все равно должен был умереть" - но зачем тогда работать? Зато когда ты знаешь, что человек должен был умереть, а он спустя время приходит и рассказывает, что у него сын родился - вот это отдача. Работа должна приносить результат не только в виде денег на карточке. Наивысшая человеческая потребность - самоудовлетворение, самореализация. У меня есть возможность и условия самореализоваться в Беларуси. Это самое главное.
Я не буду осуждать тех, кто уезжает, - это их право. В нашей стране, как и любой другой, есть проблемы, но все решаемо, и если ничего не делать - ничего не изменится. Если ты сделал со своей стороны все, чтобы здесь стало хорошо, - критикуй, возмущайся, уезжай в конце концов. Если нет - не имеешь права.
